Борьба за лидерство свойственна человеку, как
Борьба за лидерство свойственна человеку, как биологическому виду, испокон веку, каждый из нас стремится приказывать как можно большему количеству народа, и хочет, чтобы ему могло приказывать как можно меньшее количество народа. Лидирующее, доминирующее положение дает лучшие, комфортные условия жизни, возможность пользоваться плодами чужих трудов, хорошую еду, обильный секс и прочие радости. Борьба живых существ (в том числе и человеков) за лидерство и победа в этой борьбе наиболее приспособленных называется естественным отбором, в котором, как нас учит дедушка Дарвин, побеждают самые сильные, агрессивные и приспособленные. Это все в самом упрощенном варианте, конечно же.
А вот если чуть-чуть усложнить, то естественный отбор сразу поделится на два главных пути к победе, две стратегии – отбор индивидуальный, когда, как в джунглях и положено, «каждый сам за себя», и отбор индивидуально-грегарный, когда «ты упадешь – мы упадем, один за всех и все за одного». Как показывает практика, индивидуально-грегарный отбор дает каждому индивидууму, как члену прочного сообщества, гораздо больше шансов на выживание – но и требует, в свою очередь, частичного или полного отказа от борьбы за лидерство. Каждый должен съесть столько, сколько ему положено, и не пытаться съесть столько, сколько хочет. Перепончатокрылые насекомые – пчелы, осы, шмели, муравьи – решили эту проблему радикально, разделившись на расы работяг, воинов и цариц с четко запрограммированным поведением. У существ более высокоразвитых с подобной организацией коллектива стали возникать проблемы, и пришлось разделить коллектив на тех, кто за лидерство не борется (большинство) и тех, кто за него борется, и борется отчаянно (меньшинство) – в результате в основном получились стаи-гаремы с одним или несколькими самцами и множеством самок.
Человек, как существо очень мозговитое, шагнул еще дальше, создав коллективы с примерно равным соотношением полов, к тому же без каких либо запретов на размножение недоминирующих особей – и получил, соответственно, проблему несовпадения интересов индивидуума, борющегося за лидерство, и группы в еще более запутанном и сложном виде. Борьба за доминирование – это неизбежные конфликты, поединки, это крайне неравномерное распределение добычи, то есть все то, что ослабляет коллектив. А сильный коллектив – это взаимовыручка, равное распределение добычи и ресурсов, успешные охоты, изобилие пищи. Но – за счет подавления инстинкта доминирования. Человеком были изобретены тысячи способов подавления этого инстинкта, приводивших ко все большему усложнению общественного устройства. Хотя нас и учили, что государство – это форма эксплутации одного класса другим, следует, однако, помнить, что государство – это и защита, и безопасность, и, какая-никакая, взаимопомощь, и, что весьма немаловажно – правила и ОГРАНИЧЕНИЯ эксплуатации.
С усложнением сообществ росли и их производительные силы, и их численность, но при этом основной моделью любого сообщества оставалась семья. Каждое племя или царство имело в своей основе модель этой элементарной ячейки общества, и такое общество, состоящее из элементарных простых устойчивых ячеек и копирующее их на все более сложном уровне, оказывалось весьма устойчивым. Именно этот принцип построения сложных общественных структур на семейной, патриархальной иерархической основе (государь – любящий отец своих подданных, подданные – его любящие дети) позволил возникнуть и развиться до феодального уровня институту государственности (что, кстати, противоречит общепринятому ныне постулату об изначальной борьбе «всех против всех» и последующем «общественном договоре»). Фактически все докапиталистические общества были построены на иерархическом принципе, где то или иное положение заведомо обеспечивало строго оговоренные права и обязанности. Победить инстинкт доминирования человечество не могло, но оно вводило его в строго определенные рамки, жестко привязывая к определенным правам и возможностям и определенные обязанности. Согласно социальному статусу индивид получал строго оговоренный кусок доминантности, за который практически не надо было бороться – но за его пределы он также переступать не мог, и при этом должен был возмещать право на доминантность различной деятельностью на благо общества. Иногда статус наследовался, но довольно часто давался по личным заслугам, однако и в этом случае сам процесс проявления способностей и обретения заслуг был очень строго ритуализован и детализирован (самый простой пример – посвящение в рыцари).
Тут следует отвергнуть общепринятую идею о семье, как об изначальной, биологической форме сосуществования полов у человека. Человек, с точки зрения природных инстинктов, существо полигамное, и вовсе не склонен к образованию продолжительных союзов. Семья – это как раз один из первых повсеместно и прочно закрепившихся способов борьбы с проявлением инстинкта доминирования, стремления к борьбе за самку. Каждому самцу создать свой мини-гаремчик из одной или нескольких самок, где он был бы безусловным доминирующим самцом, и тем самым прекратить большинство конфликтов из-за самок и резко повысить выживаемость потомства – это была блестящая социальная организационная идея, повсеместное распространение и принятие которой совпадает с переходом от нижнего палеолита к верхнему.
Довольно долгое время система развивалась по спирали – более сложное общество с лучшей организацией – больше материальных благ – выше численность общества – еще более сложная организация общества и тд. Но, в конце концов, каждое общество упиралось в планку продуктивности вмещающего ландшафта – земля не могла уже, как ни совершенствуй орудия труда, давать еще больше плодов. Соответственно, не могла и дальше расти численность населения – а значит, замирала на одном уровне и сила, мощь общественной системы, терялась способность к дальнейшему развитию и усложнению.
Первый напрашивающийся выход – это перераспределение получаемого продукта между членами сообщества в пользу меньшинства. Опять же, вопреки упрощенному подходу, это не только форма грабительской эксплуатации (и проявления инстинкта доминирования, говоря языком этологии), но и форма аккумуляции ресурсов для дальнейшего развития общества. Подобное перераспределение, однако, тоже имеет свои пределы. Если начать отбирать у членов общества слишком много ресурсов, начнет слабеть каждый член общества в отдельности, что, неизбежно, приведет к ослаблению всей системы. Включение в состав системы новых ее членов тоже выходом не являлось – большинство сообществ и так уже включало в себя максимально возможное для данного вмещающего ландшафта количество индивидуумов, а найти для эксплуатации сообщество, члены которого использовали бы вмещающий ландшафт не на все сто процентов (классический механизм феодального расширения), к концу эпохи великих географических открытий становилось все труднее...
Выход был найден не в экономической, а в идеологической сфере. Опять же, у нас принято во главу угла ставить вещи сугубо материальные, которые можно пощупать, принято уделять внимание исключительно экономике, продуктивности хозяйства, а про аспекты социальных, общественных, информационных по сути своей отношений мы обычно забываем. Информационный же обмен между членами сообщества играет роль не меньшую, а подчас и большую, чем товарный, поскольку именно этим обменом определяется, КАК будет происходить товарный обмен между членами сообщества. Основ производства товара, продукта известно всего три – физическая сила (то есть охота, собирательство), земля (то есть сельское хозяйство) и капитал (то есть промышленное производство). Так же для каждой формы производства товара существуют и свои информационные отношения между членами производящих сообществ. Но в том то все и дело, что сознание человека обладает определенной инерцией привычек, и формы производства и информационных отношений могут внутри сообщества и не совпадать...
Капитализм начался как раз с изменения, причем кардинального, форм информационных отношений внутри сообществ с феодальным, сельскохозяйственным способом производства. В феодальное общество, общество с «семейной структурой», был впущен, как бы теперь сказали, информационный вирус (проповедь Лютера 1517 года, да-да!) - вирус крайнего индивидуализма, отказа от подавления в себе доминантного начала. Как ни странно, этот вирус нашел себе почву для размножения – тому были свои причины. Этика протестантизма, провозглашенная Лютером, основа будущего капитализма, была, по сути своей, отказом от ОБЩЕЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ. Когда ныне говорят, что в капитализме каждый отвечает сам за себя, понимают обычно, что никто не будет помогать другому в случае его неудачи. Но в 16 веке куда важнее была обратная сторона этого тезиса – если кто-то другой ошибется (согрешит), тебя не накажут за его ошибку.
С точки зрения России с ее холодным непредсказуемым климатом, общая ответственность – благо, ибо тебе помогут в беде те, кто рядом. С точки зрения же Европы с мягким климатом, общая ответственность – невыносимое бремя, ибо природные эксцессы редки (да и в насквозь религиозной атмосфере средних веков связывались как раз таки с карами за ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ грехи), а вот давление со стороны других людей подчас бывает очень опасным (там, где ресурсы богаче, за них и дерутся ожесточеннее). Идея о свободе совести и ЛИЧНОЙ, ЧАСТНОЙ ответственности за поступки поначалу была исключительно религиозной, но очень быстро стала идеей экономической. Ты – один-единственный, ты – неповторим, ты сам и только за себя даешь отчет пред Богом, ты ни с кем не обязан делиться и ничьи интересы не обязан брать в расчет, если тебе это невыгодно. Это – признание ИНДИВИДУАЛИЗМА человека, сделанное протестантами, а уж отсюда даже не шаг, полшажочка только до возвеличивания собственных интересов, до пробуждения и практического выхода из-под контроля инстинкта доминирования.
Однако общество тогда было уже весьма развитое, и вопрос перед каждым, принявшим для себя этику протестантизма, вставал остро и очень быстро – а КАК себя возвеличивать? По старинке, по феодальному, военным геройством или духовными подвигами – нету такого количества героев для нового варианта религии. И очень естественно (фактически, уже самим Лютером) в качестве меры статуса и величины встал ДОСТАТОК, доход. Даже угодность человека Богу была провозглашена по богатству (формально – по уровню того, насколько человек смог самореализовать заложенное в нем Господом стремление к успеху – читай, богатству, а еще глубже читай - доминированию). И идеология протестантизма (не религия, а именно основы идеологии) оказалась очень хорошо экспортируемым товаром, преодолевающим любые препоны, разносящим вдребезги пограничные заслоны и таможенные посты. Еще бы – ведь теперь можно наплевать на сдерживающие твое самолюбие запреты, а сама реализация самолюбия практически неопасна для жизни – копи и увеличивай СВОЙ достаток. СВОЙ, и только свой.
Тут нужно покончить сразу с несколькими устоявшимися предубеждениями. Первое – развитию капитализма способствовал захват колоний. Совсем это не так, зависимость тут как раз обратная – сначала пошло становление капитализма, а ПОТОМ уже стали захватываться колонии – для увеличения прибылей. Да, капитализм – это, в первую очередь, СБЫТ. Производство для него вторично и зависит от рынка сбыта товара. Капитализм сначала развивался именно в мореходных державах, очень хорошо освоивших плавания в южные страны за пряностями, но поначалу общение европейцев с правителями тех стран шло БЕЗ насилия. Поток качественных товаров роскоши из Европы, пошедший в Индию и Юго-Восточную Азию, вкупе с новой идеологией ПРЕВОСХОДСТВА ТОЛЬКО ЧЕРЕЗ БОГАТСТВО, и так работал очень хорошо. Особенно хорошо идеология внешнего показного превосходства богатством приживалась в Западной Африке, местные царьки стремительно перенимали европейскую моду на роскошь. Африканские и азиатские султаны и царьки в 16-17 вв также начинали переводить экономику своих стран на экспортную торговлю – кто пряностями, кто рабами. Практически здесь ничего нового не было – даже на Руси 12 в работорговля захваченными в боях половцами сильно влияла на политику, но с 16 в масштабы подобной торговли во всем мире начинают резко возрастать. Сильнее азиатские и африканские царьки от нее не становились, но идея превосходства через богатства пропитывала местную знать, как губку, подсаживая на европейскую роскошь, как на наркотик (традиционная, феодальная, т.е. формально служилая, обязанная подчиняться сюзерену, аристократия вообще, как показывает история, чрезвычайно падка на идеи обогащения и независимости; практически во всех предреволюционных ситуациях аристократия всегда играла очень большую дестабилизирующую роль). Что интересно – торговали с иноземцами в конце 15-начале 16 вв представители только католических стран, протестантизма, как религиозного течения, а уж тем более, как государственной религии, тогда еще не было, но ИДЕЯ уже витала в воздухе. Лютер только сформулировал общее умонастроение на бумаге.
Второе – капитализм раньше всего начинался там, где была сильнее экономика. Дудки! Экономика стран, первыми пошедших по пути капитализма - Англии и Голландии, уступала экономике Испании, и уступала значительно! Наоборот, капитализм из умонастроения превращался в государственную систему там, где ДЕЛИТЬСЯ БЫЛО НЕВЫГОДНО. Только усиленное развитие капитализма, то есть концентрация средств производства и прибавочного продукта в руках немногих избранных (БОГОУГОДНЫХ!) позволила Англии подняться на ведущие роли в мировой экономике и обогнать Испанию – но ценой страшного, жуткого разорения более чем половины своих крестьян и создания огромных толп безземельных нищих, готовых работать за скудный кусок хлеба. Собственно, капитализм начинался с создания толп нищих везде, и нынешнее обеспеченное положение населения Европы и США с Канадой – всего лишь результат ограбления колоний и боязни социальных потрясений. И развитое мореходство тоже не было основой развития капитализма, хотя и было обязательным его условием – уж Испания то Англию по мореходству многократно обгоняла, но капитализм там не развился именно по причине развитой экономики и изобилия продуктов. НЕЗАЧЕМ было выжимать из населения последние соки, НЕЗАЧЕМ было разрушать традиционные формы общественного устройства, теплый климат давал изобилие продуктов, а Америка давала горы золота. Капитализм в полную силу начинали развивать ВТОРЫЕ страны, те, кому надо было догонять изобильный феодальный мир Габсбургов. Капитализм, как общественный строй, позволял доводить значительные массы населения до нищенского состояния без общего ослабления государственной системы – одна только ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ВОЗМОЖНОСТЬ стать столь же избранным, богоугодным и независимым ни от кого (то есть высвобождение инстинкта доминирования) полностью подавляла в массе населения способность к объединению для восстановления прежних, феодальных порядков. РАЗРЕШЕННЫЙ инстинкт полностью подавлял разум, превращая население в абсолютно внушаемую и послушную толпу. Для примера можно отметить, что только с установлением капитализма появились по настоящему большие регулярные армии – до этого ни одна феодальная держава не могла без последствий позволить себе столь значительные траты. К 18-19 вв в гонке за лидерство капиталистические державы обогнали и победили феодальные страны, но только за счет жуткого обнищания большинства собственного населения. И ограбление, и запредельную эксплуатацию колоний ввели в мировую практику тоже протестантские, полностью пошедшие по пути капитализма страны, в первую очередь – Англия.
Третье – капитализм – это недавнее изобретение. Тоже отчасти неверно. Попытки подчинения соседних народов (да и своего собственного) диктату торговли и финансовой выгоды предпринимались издревле, классический пример тому – античное рабовладение Греции и Рима. Вообще, рабовладельческий строй – понятие надуманное. В большинстве стран (Египет периода Древнего царства, Мезоамерика) рабы не играли заметной роли в производстве продовольствия или другой продукции, и использовались либо в обслуге, либо в ритуальных целях. Фактически в тех странах был раннефеодальный строй, берущий начало непосредственно от первобытнообщинного, с преобладанием храмового или царского землевладения. Античное же рабовладение – это попытка скакнуть из раннефеодального общества сразу в капитализм, рабы в Греции и в Риме использовались в основном на крупных виллах или мастерских для ТОВАРНОГО, т.е. направленного на продажу, производства. Попытка создания капиталистического рынка в античном Средиземноморье провалилась по причине как малой покупательной способности варварских окружающих племен, так и неразвитости технологий производства (массовый рабский труд вместо разделения труда – любопытно, однако, что во многих наставлениях по использованию рабов для производства продукции рекомендовалось как раз... разделять их труд по очень узким направлениям) – но такая попытка БЫЛА! Другое дело, что окончательно закрепиться и развиться капитализм смог только в условиях эпохи великих научных открытий – когда появилась возможность обменивать свои товары туземцам не только за золото, но и за сырье, используемое в различных отраслях развитого производства. Для правильного понимания современного капитализма надо сказать, что основным его признаком является даже НЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ КАПИТАЛА КАК ТАКОВОГО (деньги нужны всем и всегда и не только при капитализме), а ОБЯЗАТЕЛЬНОЕ НАЛИЧИЕ В СТОИМОСТИ ТОВАРА ДОЛИ ВЛАДЕЛЬЦА КАПИТАЛА. Говоря по-русски – в современном капитализме для начала собственного производства нужны только деньги (все остальное – знания, специалисты и оборудование – есть практически всегда и практически везде уже в готовом виде). В феодальном же обществе знаний и изобретений было совершенно недостаточно, чтобы сразу взять все в готовом виде, не разбираясь в предмете производства самому – отсюда и высокое положение ремесленных цехов, хранивших, а главное – упорядочивавших и производивших новые знания о производстве.
За пятьсот лет своего существования информационный вирус идеологии капитализма показал свою дееспособность и сверхвысокую эффективность. Не осталось практически ни единого общества традиционного уклада, которое бы он не разрушил хотя бы частично. Идея высвобождения инстинкта доминирования, причем увязка удовлетворения этого инстинкта с безопасным, в целом, занятием – накопительством и устроением своего комфортного существования, позволила капиталистической идеологии практически беспрепятственно установить влияние во всем мире, коренным образом изменив его.
Главная особенность идеологии капитализма (и она же самая выгодная)– повышенная управляемость зараженного ею общества. Как уже выше говорилось, одна только возможность, пусть совершено призрачная, вхождения в круг тех, кто доминирует, полностью удовлетворяя свои инстинкты, лишает общество возможности СЛИТНО, ЗАЕДИНО противостоять капиталистической идеологии. Крестьянские войны феодальных времен значительно превосходят по своей мощи даже самые значительные выступления рабочих времен капитализма – и дело тут не только в том, что крестьяне имели свой двор, а пролетариат фактически собственности лишен. Человека феодальных времен от перехода в противоположный классовый или сословный лагерь (даже в мыслях, фантазиях) удерживала весьма обширная традиция, целый ряд неписанных правил и устоев, а человека времен капиталистических не сдерживает ПРАКТИЧЕСКИ НИЧЕГО. Крестьяне в своих выступлениях никогда не старались занять места феодалов, они отстаивали право именно на СВОЙ образ жизни, в капиталистическом же мире оказалось достаточным лишь немного приблизить стандарты жизни (читай - потребления) низших слоев к высшим, создав так называемый средний класс, как всяческое революционное движение на Западе полностью утухло. Крушение капитализма в России оказалось возможным только потому, что там капиталистическая идеология столкнулась с идеологией первобытной общины, и они оказались столь несовместимы, что произошла аннигиляция гражданской войны. Так называемые социалистические, оставшиеся еще страны, сочетают в себе капиталистическую по сути экономику с идеологией феодального общества, и идеология феодализма потихоньку сдает под напором капиталистической идеологии. Не случайно и то, что лишившись русского коммунистического пугала, на западе стали потихоньку сокращать свой средний класс – в столь дорогом для содержания общественном страте отпала потребность.
Обратной стороной управляемости капиталистических обществ является их предельное упрощение и стандартизация. Невозможно навязать единые идеалы доминантной особи – человека потребляющего - при совершенно разных культурных установках. Отсюда и возникновение мононациональных государств эпохи капитализма, и нетерпимость к иным культурам. Столь прославляемая европейская терпимость уже трещит по всем швам, да и в действительности представляет собой не взаимодействие равных, а равнодушие к чужим делам. Показательно, что национальный вопрос в России резко обострился именно с приходом капитализма. Многонациональными капиталистическими государствами остаются только монархии – то есть государства, хотя бы формально на высшем уровне сохраняющие принцип семьи со старшинством и иерархией, а не равенством всех. Также обратной стороной свободной борьбы за доминирование является и жесткое законодательное ограничение всех сторон обыденной жизни. Стандартизация поведения и жесткое соблюдение буквы закона, характерное для капиталистических обществ – абсолютная необходимость. Без жесткой стандартизации поведения общество, принявшее в качестве идеологии примат доминирования, полностью теряет управляемость (что происходит, например, у нас). При этом количество запретов в обществе, где все равны и конкурируют друг с другом, оказывается даже много выше, чем в иерархическом обществе, где люди друг другу не равны – но природа человеческая стремится вырваться из под этих совершенно искусственных и с нею несочетающихся запретов. Поэтому в капиталистических и, особенно, протестантских странах так популярны услуги психоаналитика, так высок уровень насилия в школах, а в США и вовсе страшно туда ходить. Единая государственная образовательная программа – это тоже изобретение как раз капиталистических времен, без единого по всей стране образования, т.е. набора знаний о мире, единство капиталистических обществ поддерживать невозможно. Отсюда же идет и примитивизм европейского и особенно штатовского образования – чем меньше сумма знаний индивида, тем предсказуемее его реакции.
Но если управляемость общества доведена до предела – доводится до максимума и беспредел управляющих. Осознание БОГОИЗБРАННОСТИ успешных людей закладывает основы для появления у них идей социального расизма, неимущих начинают рассматривать как нелюдей, недочеловеков, эксплуатация которых без норм и правил не только допустима, но и богоугодна. Принцип независимости от чужих поступков порождает и принцип безответственности при использовании чужих жизней, более того, даже ЗАСТАВЛЯЕТ пользоваться чужими жизнями, жизнями недочеловеков с максимальной безжалостностью и эффективностью. Капиталистический работодатель максимально полностью использует ТЕЛО наемного рабочего, не беря на себя заботы о его душе, так как душа другого человека (а уж тем более недочеловека) – это личное дело этого человека. Каждый сам и только сам полностью отвечает перед Богом за все, что он сделал и что с ним происходит, никто не несет ответственности за спасение других, таков краеугольный камень этики протестантизма. Вообще же некоторые последователи оккультизма рассматривают капиталистический договор найма как некромантию – символическое отделение души от тела, выражаемое в форме договора.
Современное весьма сносное положение трудящихся на Западе, как многими и неоднократно говорилось – это результат ограбления стан третьего мира, и тут капитализм тоже проявил свою эффективность. Во-первых, идеология доминирования через накопление и покупательную способность чрезвычайно эффективно разрушала традиционные феодальные общества, делая их легкой добычей для колонизаторов. Местная элита включалась в «цивилизованное» сообщество, исповедующее капиталистические ценности, а из остального населения выжимались все соки, причем сокращение численности и ухудшение условий жизни этого населения на общей мощи системы никак не отражалось – капитализм основан не на удовлетворении жизненных физических потребностей, а на удовлетворении инстинкта доминирования, причем порой – вопреки удовлетворению физических желаний. В капиталистическом обществе в обязательном порядке поддерживается существование лишь необходимого в данный конкретный момент количества населения, остальное же население брошено фактически на произвол судьбы, но конкурентная доминантная борьба «всех против всех» мешает этим отверженным объединиться, фактически он не представляют никакой опасности. Кроме того, набор недостающего человеческого материала в капитализме происходит очень легко – как раз таки через разрушение докапиталистических обществ и втягивание в орбиту капиталистической системы их бывших членов, но уже в виде разрозненных несвязанных атомов (хотя члены таких разрушаемых сообществ иногда весьма успешно противодействуют такой атомизации – путем создания диаспор). Во-вторых – члены докапиталистических обществ рассматриваются в капиталистической протестантской этике как нелюди, НЕБОГОИЗБРАННЫЕ – именно из-за того, что не живут по капиталистическим конкурентным законам. Смена религиозного на атеистическое мировоззрение ничего не меняет в подобном подходе – ведь на деле то речь идет об освобождении инстинктивного поведения, и вместо богоизбранности появляется теория конкурентноспособности, победы в естественном природном отборе. Любопытный исторический факт – идеи естественного отбора в природе во многом были почерпнуты Ч. Дарвином из бытовавших в его время теорий о выживании сильнейшего среди людей, то есть из переложения протестантских религиозных догматов на атеистический лад. С точки зрения этики капитализма разрушение любых отличных от него обществ и переиначивание их на свой лад является само собой разумеющимся и более того, БЛАГИМ делом. «Если у вас нет демократии, то мы летим к вам» - это не дурь Буша, такое поведение современных США определяется самой философией капитализма.
Неприятие чужих форм жизнеустройства и предельное обезличивание общества, разрушение его традиционных, неконкурентных связей порождают предельный случай капитализма - фашизм. Фашизм – это никакое не отступление от норм капиталистического общества и демократии, это его закономерный предел развития. Лишенное традиционных иерархических связей, капиталистическое общество стремится восстанавливать их в критических ситуациях, однако быстро и эффективно это получается сделать только на основе ненависти к чужим. В критической ситуации каждая капиталистическая демократия превращается в фашистскую диктатуру.
Воздействие информационного вируса капиталистической идеологии взаимоотношений выражается в совершенно конкретных, статистически измеряемых величинах. Первое – это резкое перераспределение плотности населения. В странах развитого капитализма плотность населения ГОРАЗДО НИЖЕ, чем в странах с таким же климатом, но с преобладанием докапиталистических отношений. Сама идеология капитализма не позволяет резко наращивать население, так как в этом случае встает вопрос более-менее равного распределения продукта, то есть подавления инстинкта доминирования, что для капиталистических отношений совершенно исключено. Резкий же, взрывной рост населения идет там, где идеология капитализма только лишь внедряется, и сознание масс полностью отключается под действием показной капиталистической роскоши и кажущихся радужными перспектив. Такой взрывной рост крайне недолговечен, намного опережает продуктивные возможности вмещающего ландшафта, и приводит затем к столь же стремительному снижению численности населения. Процесс капиталистического развития – это постоянный поиск новых, подходящих для разрушения сообществ, как только сообщество разрушено и его эксплуатация становится невыгодной, капиталистическая идеология внедряется в новое сообщество. В 17-19 веке такому разрушению подверглась Северная и отчасти (там капиталистической этике противостояла католическая церковь, во многом стоящая на традиционных иерархических взаимоотношениях) Латинская Америка. В конце 19 - начале 20 века страшный удар капитализма пришелся по России, даже не беря во внимание гражданскую войну, потери России от внедрения на ее почве капиталистических отношений были огромны. Именно после отмены крепостного права произошел взрывной рост численности крестьянства, в результате чего количество населения намного превысило возможности вмещающего ландшафта. Крестьяне буквально изнасиловали землю неограниченным земледелием, и со второй полвины 19 в в России появляются РЕГУЛЯРНЫЕ недороды хлеба и РЕГУЛЯРНЫЕ случаи голода в целых губерниях (а вовсе не большевики это все придумали). В данный момент капитализм осваивает Юго-Восточную Азию и начинает осваивать Африку. В этом или будущем веке там, скорее всего, тоже грянет великий голод. Таким образом, капитализм самим своим существованием порождает голод значительных масс населения в обязательном порядке, земля способна прокормить значительно больше населения, чем сейчас – но при условии некапиталистических взаимоотношений в обществе. Практически, в настоящий момент капитализм использовал уже все регионы земного шара, и сообщества, подлежащие разрушению, подходят к концу – интересно, что в последнее время замедлился и рост населения земного шара.
Второе – капитализм разрушает и саму семью, как элементарную ячейку иерархического общества, причем разрушение, начинаясь с семьи, охватывает все более крупные звенья системы, вплоть до этносов. Кризис рождаемости является неизбежным спутником капитализма. Рождение ребенка неизбежно заставляет ограничивать семью свои потребности – а капитализм основан на оценке собственного «Я» как раз по степени удовлетворения своих потребностей. Идеология собственной успешности, эффективности, покупательной способности неизбежно вступает в противоречие с необходимостью ограничить себя ради кого то другого, пусть даже ради собственного ребенка. Инстинкт доминирования во многих случаях оказывается сильнее инстинкта материнства. Кроме того, проявление инстинкта доминирования, выражающееся в стремлении поколений отделяться друг от друга и создавать собственные семьи угрожает существованию этносов, как целого. Передача ценностей этноса, национальных традиций, наиболее эффективно идет в трехпоколенной семье, где детей воспитывают не столько даже родители, а бабушки и дедушки. Изменения, вносимые в традиционное поведение родителями, компенсируется более консервативным старшим поколением. Разделение поколений по разным жилищам, выделение молодым отдельных квартир (как бы оно не было приятно для самих молодых) вдребезги разносит самосознание нации за 2-3 поколения. Скатывание Советского Союза к краху (увы, влияние капиталистической идеологии было у нас куда сильнее, чем принято считать) началось с появления хрущевок...
Ну и третье – капитализм разрушает само целостное мировоззрение человека. Человек, считающий, что всего надо добиваться в конкурентной борьбе, перестает видеть мир связным, единым. Мир для него распадается на ряд отдельных, не связанных друг с другом явлений – философию постмодерна, когда неважно, что именно происходит, важно, как ты на это реагируешь. Человек, озабоченный борьбой за лидерство, перестает прогнозировать события на уровне выше его ближайшего окружения, перестает осознавать свою ответственность за происходящее вокруг. Для него становится богом его собственное потребление, правила которого ему очень легко навязываются рекламой. Философия лидерства и успеха оборачивается полным бессознательным подчинением чужой воле, передаваемой через СМИ – но тот, кто гонится за доминантностью, этого уже не осознает...
Читать все комментарии (1)
418
1
0
0
